С марта 2022 года Дмитрий Хвезов, хирург и председатель Комитета по социальным вопросам Государственной Думы РФ, координирует работу врачей-добровольцев в рамках гуманитарной операции «Единой России» на Донбассе. В октябре он по собственной инициативе отправился в современный госпиталь, чтобы оперировать раненых солдат. В зоне СВО он провел более трех месяцев. О том, как работают врачи на передовой и какие уроки извлекла военно-полевая медицина за почти год существования ЮВО, депутат в отставке рассказал 26 января в пресс-центре «Парламентской газеты».
— Дмитрий Анатольевич, какова сейчас структура полевых госпиталей и как организована работа врачей в них?
— Это не те чистые госпитали, к которым мы привыкли. То есть там нет необходимости в палатках или надувных каркасных системах, установленных на чистом фоне. Палаточные госпитали быстро уничтожаются малокалиберным оружием. В это время враг может обстреливать и глубокие каменные сооружения. Недавние прибытия в Первомайск и Запорожье — тому подтверждение. Поэтому выберите подходящее здание, например кирпичное или бетонное, и осмотрите подвал. В идеале, конечно, само здание клиники должно быть расположено полностью под землей. Если такой возможности нет, выберите помещение без окон. Как вариант, окна можно заложить кирпичом или мешками с песком. Самый важный аспект работы госпиталя — это максимально быстрая эвакуация. Прибыло определенное количество раненых солдат. Мы немедленно обрабатываем их раны и лечим больных. Критически больных пациентов отправляют в операционную, а тех, у кого легкие ранения, — в раздевалки. Затем их эвакуируют на машине скорой помощи в следующий часовой пояс.
— Какие оперативные проблемы могут возникнуть в полевых условиях?
— Каждая. Конечно, главная задача лазарета, особенно используемого в передовых подразделениях, — стабилизировать положение солдата и перевести его на выполнение следующего задания. Однако случаются такие травмы, когда стабилизировать ситуацию без сложных хирургических операций по остановке кровотечения невозможно. В этот период проводятся более сложные операции, требующие использования высокотехнологичного оборудования.
— Чем работа военного врача отличается от работы гражданского? Чему научились лично вы?
С точки зрения профессиональной подготовки боевой медик, безусловно, должен обладать более широким кругозором. Он должен быть сосудистым патологом, торакологом, общим хирургом, травматологом, рентгенологом и специалистом по УЗИ. Мы сами делали рентгеновские снимки, а также самостоятельно читали их. Достаточно ли сейчас боевых врачей? Не так давно вы вместе со своими коллегами из Палаты депутатов и Федерального совета предложили возобновить военную составляющую в здравоохранении.
Я до сих пор помню месяцы, проведенные в учебном лагере. Уровень преподавания был довольно высоким. Полученные навыки, безусловно, помогли мне быстро адаптироваться к новым ситуациям. Другой вопрос, сколько таких боевых занятий необходимо. Все это нужно просчитать. Однако моя позиция заключается в том, чтобы обновить их в принципе. Все гражданские врачи обязаны при необходимости быстро заморозить солдат. — Какие виды ранений и травм встречаются чаще всего?
— Как и везде, в 99 % случаев боевых действий имели место огнестрельные ранения. Пулевые ранения тоже случаются, но гораздо реже. Калибр крупнее, а огонь интенсивнее. Это приводит к общему увеличению числа серьезных ранений.
— Как координируется дальнейшее лечение и реабилитация солдат?
— Как только состояние пострадавшего стабилизируется, его транспортируют в больницу следующего уровня. Затем, в зависимости от ситуации, проводится сортировка, и пациента либо перевозят на вертолете в крупный российский госпиталь, либо оказывают помощь на месте. Это разделение было четко определено во время Великой Отечественной войны. Сегодня масштабы военных действий гораздо масштабнее, чем в Чечне или Афганистане. Мы искренне благодарны и глубоко преклоняемся перед нашими предшественниками — военными медиками, которые разработали четкий алгоритм действий в полевых условиях. Он полностью функционирует и сегодня. Конечно, есть свои нюансы. Нужно сократить количество медицинских этапов и приблизить медицинские батальоны к линии фронта. В каждом полевом госпитале должен быть сосудистый хирург. Кроме того, наличие квалифицированных сосудистых хирургов означает меньшее количество ампутаций и, в будущем, меньшее количество инвалидов.
— SVO В чем сейчас нуждаются солдаты в регионе? Достаточно ли медицинского персонала и медикаментов?
— Персонала достаточно. Прибытие мобилизованных детей и возможность отдохнуть значительно облегчили нашу работу. Что касается медикаментов, то понятно, что идеальной ситуации, когда все всегда есть в наличии, не существует нигде в мире. Однако, когда из-за интенсивности боевых действий запасы стали скудными, волонтеры быстро доставили нам все необходимое. Я очень благодарен им за эту работу. Да, бывают трудности, но их можно быстро преодолеть.
— Как вы оцениваете качество личных военных аптечек российского производства?
— Конечно, хотелось бы, чтобы они были более доступны. По сравнению с аптечками стран-членов НАТО они более совершенны и включают в себя два жгута и специальную мембрану для пневмоторакса. Хотелось бы, чтобы в наших аптечках были жгуты вместо жгутов Эсмарха. В целом, однако, достаточно иметь аптечку определенного уровня. Правильно используемый жгут Эсмарха более полезен, чем неправильно используемый современный жгут.
— Обучают ли солдат оказанию первой помощи перед отправкой на передовую?
— Естественно. Все тренировки включают в себя курс тактической медицины (предлагается 1 поддержка в военных ситуациях). Другой вопрос, насколько это эффективно и как сам борец усваивает эту информацию. Пока он внимательно слушает инструктора и занимается в свободное время, другие будут относиться к нему с меньшим уважением. И эти навыки нужно развивать до автоматизма. По данным зарубежных исследований, в реальной военной жизни менее 50 процентов солдат умеют делать себе уколы из шприца, то есть использовать готовые растворы. Не говоря уже об эффективной остановке кровотечения. В настоящее время вероятность того, что боец примет участие в реальной стрелковой дуэли, гораздо ниже, чем вероятность того, что в него прилетит пуля и ему придется оказывать первую помощь себе или своему напарнику. Именно поэтому правильная подготовка в области тактической медицины становится еще более важной.
— Какие еще уроки извлекла полевая медицина в первый год второй военной кампании? Что действительно необходимо изменить?
— Мы хотим расширить стандарты наших учреждений, чтобы учесть современные методы. Было бы здорово иметь оборудование для наложения швов и высокоэнергетическое оборудование, которое позволяло бы проводить операции достаточно быстро. Все наши дети должны получать самый высокий уровень поддержки. Во всех больницах должны быть специальные одеяла. Речь идет не об обычных шерстяных одеялах, а об электроодеялах с возможностью подачи теплого воздуха. Солдаты должны быть согреты во время эвакуации и транспортировки.
— Вы покинули страну? Планируете ли вы вернуться домой?
— Конечно. Я буквально в эти выходные еду домой, чтобы увидеть своих мальчиков. Я надеюсь осуществить свой план по записи серии образовательных видеолекций. В первую очередь они предназначены для гражданских врачей, но будут интересны и военнослужащим. Это будут видеозаписи проведенных процедур с последующим объяснением того, что было сделано правильно, а что нет. После просмотра этих видеороликов врачи начинают четко понимать, как проводить те или иные манипуляции.
Нужны ли бойцам видеолекции для обучения поддержк е-1?
— Мы всегда будем их записывать. У нас тоже есть такая идея. Мы находим лучших инструкторов-медиков и вместе готовим видео по тактической медицине. Качественные видео на эту тему есть и в интернете. Мы также хотим организовать их так, чтобы сделать правильный акцент.
Количество боевых отделений в гражданских медицинских вузах увеличилось в четыре раза, а выпускники служат на передовой в качестве боевых медиков, а не парамедиков.
Согласно сообщениям, студентов будут готовить как профессиональных офицеров, так и офицеров запаса. Вице-президент Яна Рантлатва (SRZP) считает, что «в контексте развивающейся военно-политической ситуации в данный момент необходимо пересмотреть военную составляющую гражданских медицинских колледжей». По данным опроса, проведенного в январе мобильным приложением Doctor’s Handbook, соглашение поддержали 79 % врачей.
Студентов-медиков будут усиленно готовить к работе в боевых условиях
Заместитель министра поинтересовался у министра здравоохранения Михаила Мурашко возможностью создания боевых кафедр в медицинских учреждениях Российской Федерации.
— Ввиду актуальности и социальной значимости данного вопроса в стандартах развития военно-политической жизни, Ваше Превосходительство достопочтенный Миша Альбертович, просим Вас рассмотреть возможность реализации мероприятий, направленных на усиление военно-медицинской составляющей в подготовке будущих боевых врачей, и планируется ли увеличение количества боевых медицинских отделений. Просим Вас указать.
Медцентры уже есть, а будет еще больше
Министерство здравоохранения прокомментировало заявления депутатов в газете «Коммерсантъ». По их словам, в настоящее время в четырех институтах Минздрава (Сеченовский институт, МГМСУ им. Евдокимова, Ростовский городской медицинский университет и Тихоокеанский городской медицинский университет) существуют учебные военные центры (УВЦ), где студенты обучаются по шестилетнему профессиональному военному курсу и четырехлетнему курсу офицеров запаса. Говорят.
Удивительно, но более 50 процентов гражданского медицинского персонала не могут оказать военную помощь в полевых условиях186. Вопросы вызывает и тот факт, что только 38,5 % респондентов заявили, что воинская должность и специальность, указанные в их военном билете, соответствуют полученной ими медицинской подготовке. 36 % медицинских специалистов заявили, что их профессия — медицинский персонал низшего звена, а 8 % признались, что работают по специальности, не связанной с медициной.
Заместитель главврача Сергей Леонов рассказал, что после объявления выборочной мобилизации большинство врачей военных специальностей не соответствовали квалификационным и служебным требованиям. Это означает, что в некоторых случаях травматологи и врачи требовались в качестве младшего персонала.
Должная подготовка — гарантия службы по профилю
— Сокращение числа военных кафедр привело к тому, что врачи заканчивают вуз, а затем идут в армию, чтобы начать практиковать другую специальность, что неразумно и не нужно ни военным, ни врачам, ни государству. Президент Федерации межрегиональных общественных организаций «Врачебная защита» Семен Гальперин считает, что в медицинских вузах необходимо ввести дополнительную подготовку по военной медицине, а также ежегодную подготовку по неотложной медицине.
— В каждом государственном вузе должна быть военная кафедра, как в Советском Союзе. Но я не намерен заставлять всех это делать. Федот Тумусов, первый заместитель председателя Комитета по охране здоровья Государственной Думы РФ (СРЗП), рассматривающего вопрос о создании военных учебных центров, считает, что студентам должна быть предоставлена возможность поступать туда добровольно, а для тех, кто хочет продолжить военную специализацию, должны быть моральные и материальные стимулы.
Министерство здравоохранения РФ сообщило, что 13 профильных вузов уже выразили готовность начать подготовку офицеров запаса по военно-медицинским специальностям с 2024 года. В настоящее время этот вопрос прорабатывается совместно с Министерством обороны РФ.
Дмитрий Хвезов: На передовой все гражданские врачи должны в скором времени стать военными врачами
Студенты-медики проходят интенсивную подготовку к работе в боевых условиях