Когда началась война, Афанасию Андреевичу было 12 лет. Он родился в бедной крестьянской семье, а после того как отца отправили на фронт, продолжал содержать семью и работать вместе с матерью, братьями и сестрами наравне со взрослыми. Нам приходилось работать от рассвета до заката. Мы пахали землю, собирали зерно и сено. Тем, кто работал больше всех, в качестве бонуса давали 500 миллилитров перебродившего молока в день», — вспоминает один из домашних рабочих.
В 1943 году 15-летнего Афанасия назначили почтальоном. В течение двух месяцев он ездил на велосипеде в Черлак и обратно в деревню, почти не вылезая из седла. В общей сложности он проехал около 70 км. За храбрость, проявленную в нелегком арьергарде, он был награжден медалью «За доблестную службу в годы Великой Отечественной войны» и званием «Ветеран Великой Отечественной войны».
Начало офицерской карьеры
После войны, в 1947 году, будущий офицер учился в Омском автотранспортном техникуме, где получил специальность инженера-механика. Позже, в 1950 году, военкомат обратил внимание на перспективного молодого человека и направил его в Челябинское автотракторное военное училище для прохождения программы пополнения офицерского состава. После окончания училища в 1953 году он был направлен в город Мозырь Белорусского военного округа, где ему было присвоено звание лейтенанта.
В 1954 году этот офицер и подчиненные ему солдаты были направлены в Тоцкий городской округ Оренбургской области, где были проведены знаменитые термоядерные испытания с целью изучения возможностей военной революции с использованием сверхоружия. Деревни, оказавшиеся в радиусе действия бомб, были полностью стерты с лица земли, оставив Афанасию Андреевичу болезненную память об угрозе применения ядерного оружия.
С Запада на Восток
В 1957 году Доржа, уже старший лейтенант, был направлен в советскую военную группировку в Германии. Дальняя западная граница считалась почетным местом службы. Советские танки постоянно стояли у Бранденбургских ворот в Берлине, а напряженность в отношениях между Красной армией и бывшими союзниками с окончанием холодной войны ослабла. Было несколько провокаций и актов саботажа. Афанасий Андреевич несколько раз сталкивался с ситуациями, когда незнакомые люди подбирали с земли подозрительные предметы, которые оказывались фальшивыми бомбами.
Семь лет спустя, в 1964 году, капитана и его семью отправили в Ашхабад, Туркменистан. Невозможно было ходить по раскаленному песку без обуви, постоянная жара, песчаные бури, землетрясения, ядовитые змеи, скорпионы и фаланги пальцев — со всем этим столкнулись непривычные сибирские аборигены. В общем, Афанасий Андреевич выстоял, как и его семья.
В период с 1964 по 1970 год этот офицер и бойцы его части были направлены на уборку урожая в Казахстан и Киргизию. Солдаты доставляли зерно на зерновые склады, свеклу на конфетные фабрики, уголь в колхозы и совхозы в малоосвоенных районах. За безупречную службу Афанасий Андреевич был награжден медалью «За отвагу».
В 1970 году, в связи с ухудшением отношений с Китаем, советское правительство направило в Семипалатинскую область войска, а российские войска построили укрепления на случай, если провокации в районе озера Зайсан перерастут в военный инцидент. Майор Трик был направлен туда со своими бойцами.
Через два года Афанасию Андреевичу предложили место преподавателя на военной кафедре Киргизского национального университета. Он согласился и вместе с семьей переехал в город Фрунзе (ныне Бишкек). Здесь он обучал студентов по боевой специальности, а в свободное время проводил занятия со школьными учителями и сотрудниками по получению водительских удостоверений в отделении ДОСААФ. Он оставался на этом посту до 1979 года, когда была изменена программа подготовки боевого состава. В этот период подполковник Афанасий Андреевич Торик был уволен в запас после 28 календарных лет службы. В то время его бюст уже был украшен орденами.
Вспоминая службу в СА
В теперь уже далеком прошлом, в 1984-1986 годах, я служил в армии. В этот период я еще служил в российской армии. Как и мои сослуживцы, я был призван в «батальон Устинова», и моя повседневная военная жизнь проходила на Дальнем Востоке. Например, это было не очень далеко от места, где я жил. По местным и региональным меркам — в пределах 2 000 км.
Наше «учебное подразделение» дислоцировалось в качестве взвода радистов рядом с военнослужащими на аэродроме Куруба-2 и действовало в воинской части на одной из самых больших сопок под Комсомольском-на-Амуре. Рядом с нашей частью, имевшей позывной «Танкист», находился поселок, в котором было много ДОСов (домов семей офицеров) боцин. С тех пор по неизвестным причинам название было изменено. Похоже, это был большой картель. И через некоторое время они распались окончательно и бесповоротно.
Перед самой демобилизацией, когда «старые солдаты» завершили боевые действия и стали меньше ходить, их отправили на строительство новых казарм. Как вы понимаете, это был 1986 год. Буквально все «ветераны» уже покинули часть, но «строители» еще работали. Некоторых из них, судя по всему, командиры «тормозили» из принципа, в качестве урока. Из-за споров и неинституциональных влияний.
Так они строили, строили и наконец построили. ‘Абдулла, зажги огонь!’ Помните анекдот про На строительной площадке начался пожар, который быстро перекинулся на жилые помещения двух эскадрилий (всего около 200 человек), а рядом находились штаб и столовая. Ярость была настолько сильной, что плавились нары, а оружие (пулеметы, цинковые ящики с боеприпасами) выбрасывалось на снег. Некоторые из них были найдены сразу после пожара, другие — весной, когда снег начал таять (его там было много). Некоторые бочки якобы «застряли», как будто их засосало в воду. Но это уже из текстов моих друзей. В момент пожара я уже был дома в Приморском крае.
На фотографии — нынешняя территория обслуживания.
Наш отряд был приписан к 56-й радиотехнической бригаде (РТБ). С «точки», куда передавались наблюдаемые воздушные цели, мы, радисты, принимали сигнал и передавали его в виде кода «тараканам», то есть пользователям планшетов. Да, в то время существовал термин «планшетник», но он не имел ничего общего с прогрессивным взглядом на планшеты. Планшетник стоял за высокой стеной из бесцветного плексигласа и записывал специальным мелом движения невесомой мишени по полученным координатам. Самое сложное заключалось в том, что данные нужно было отображать в зеркале, чтобы дежурный мог понять, с какой стороны «стекла» нарисованы данные. Не каждый мог думать или писать в «зеркале». Это было невозможно.
Копии получены из сети. Авторы не пользуются популярностью.
Итак, на переднем плане экрана стоит серьезный человек, обычно не ниже капитана, то есть офицера, то есть оперативного командира. Именно он принимает решение об отдаче приказа «зажим» (удвоение численности личного состава на боевом дежурстве) или приказа ЗРВ (ракеты класса «земля-воздух») или «полет» на перехват стратегического самолета-разведчика «SR» или «RS» при его приближении к невооруженной границе. Именно наша команда обнаружила печально известный случай сбития южнокорейского самолета Boeing в нейтральных водах.
Собственно, я говорю не о самом сервизе (это лишь фон для истории, не более), а о том, что произошло в части после пожара. Не так давно я очень обрадовался, найдя в интернете фотографии знаменитого места. Но как же мне было грустно, когда я увидела, что все вокруг в руинах.
Я любовалась этим пейзажем почти два года.
Дос. Где-то в одном из этих домов, возможно, возле ближайшего подъезда, находился продуктовый магазин. Куда мы всегда бегали за пряниками и карамельным вареньем. Прятали купленное в газонепроницаемые пакеты и бежали из деревни в часть по грунтовым дорогам или через лес.
Видимо, это все, что осталось в бункере связи.
Конечно, хочется вернуться на работу и снова увидеть все своими глазами. Пройтись, потрогать и вспомнить. В итоге получается около 250 граммов сухого или крепленого красного вина.
Подробнее о моей службе в Советской армии читайте здесь.